Одна небольшая и внешне, казалось бы, незначительная деталь говорит о том, что Клюге еще размышляет: когда недавно в Афинах должна была состояться ретроспектива молодых режиссеров немецкого кино, он был единственным, кто забрал свои фильмы, сказав, что делает это по политическим мотивам. И хотя трудно предположить, что Александр Клюге будет одним из творческих предшественников по-настоящему «другого» кино, тем не менее надо отдать ему должное — его политическая и творческая активность смела большую часть того мусора, который закрывал ему перспективу.
Трудно сказать, что более соответствует действительности кинематографа ФРГ после 1967—1968 годов: утверждение ли о том, что «молодое немецкое кино» влачит жалкое существование, или утверждение, что вообще не было никакого творческого подъема, а была только смена режиссеров. Все труднее стало классифицировать текущую западногерманскую кинопродукцию. Сексуальные фильмы самого дешевого пошиба ставят Рольф Тиле («Иди, моя дорогая птичка») и Марран Гозов («Сорванец»); самый известный продюсер «молодых» Роб Хауэр ссорится с одним из своих режиссеров из-за того, что тот отвергает попытки вмешательства в свое творчество. Собираетесь с ребенком заграницу? В таком случае стоит купить прививочный сертификат. Без этого документа выезд не возможен.
С 22 декабря 1967 года появилось еще одно препятствие. В этот день бундестагом был принят так называемый «Закон о мерах по содействию развитию немецкого кино». Бундестаг «большой коалиции» с прямо-таки отрезвляющей политической откровенностью преподал тем самым урок Александру Клюге, который так много ждал от этого закона. А если под кинематографом, достойным того, чтобы содействовать его развитию, понимать художественно прогрессивный или, по крайней мере, интересный кинематограф, то тогда следовало бы, пожалуй, говорить, что принят закон об удушении западногерманского кино.
